С.В. Борисов (канд. культурологии, доц. кафедры философии Челябинского государственного педагогического университета)

г. Челябинск

СКАЗАННОЕ О НЕСКАЗАННОМ: СОВРЕМЕННОЕ ПРОЧТЕНИЕ "ИСПОВЕДИ" АВГУСТИНА БЛАЖЕННОГО^*

Все сказано на свете,
Несказанного нет.
Но вечно людям светит
Несказанного свет.
Н. Матвеева

Трудно найти в мировой литературе произведение подобное "Исповеди" Августина Блаженного. Что это? Биографическая повесть? Да, но не только. Исповедание веры? Несомненно, но не только. Философский трактат? Может быть, но не только. Пожалуй, для этого произведения просто нет соответствующего жанра, оно по-своему уникально и неповторимо. Оно не "такое-то" или "такое-то", оно просто есть, какое есть, само по себе, вне всяких литературных жанров и философских направлений. Оно существует своей особой самостоятельной жизнью, в простоте и величии.

С первых строк "Исповеди" перед нами открывается глубина бурной, неспокойной человеческой души. И какая глубина… Заглядывал ли кто-нибудь из нас столь глубоко, не кружилась ли при этом голова, не щемило ли сердце, не захватывало ли дух? "Исповедь" написана страстно и неукротимо, казалось бы, на одном дыхании. Реальность автора становится нашей реальностью, и мы вслед за ним резко переходим от одной темы к другой, ставим перед собой все более глобальные проблемы. Об Августине говорили, что "ни у кого из великих мыслителей не было таких перепадов между высочайшим и низменнейшим, что среди церковных святых он был наименее святым и наиболее человеком" ¹. Что ж, пусть так. Мы можем быть благодарны "Исповеди" Августина хотя бы за то, что она невольно заставляет нас заглянуть в самих себя, остановиться, прислушаться. И вот где-то в самой глубине нас раздаются вопросы, сначала робкие и еле слышимые, а потом звучащие все более и более настойчиво: кто я? как я живу? чем я живу? Может быть, в ком-то из нас зазвучат даже кантовские вопросы: "что я могу знать", "что я должен делать", "на что я вправе надеяться"? Это неудивительно, ведь "Исповедь" Августина - это чистый источник, из которого долго черпала вдохновение, как "старая", так и "новая" философия. Заглянем в этот источник и мы...

Традиционный мотив обращения - "общее место" в духовной литературе - стал структурообразующим, лично изобретенным Августином приемом "Исповеди". Это средство преображения героя, взятого в процессе становления, это его личностно-волевые, нравственные усилия. Действие воли героя организовано в "Исповеди" так, что он, пребывая в конфликте с самим собой, одолевает этот разлад собственной силою-любовью. Все остальное - после обращения - лишь, по словам В.Л. Рабиновича, "раскрытие значений этого единственно полнобытийственного события души, вдруг вспыхнувшей нетленным светом во тьме отринутых греховных приятностей всей предшествующей жизни"².

Августин - блестящий философ. Мы чувствуем в его речах и мыслях наследие целой эпохи эллинской философии. Целью и смыслом человеческой жизни является счастье, которое должна определить философия. Все мы хотим счастливой жизни, для нас это безусловное благо. Но возникает вопрос: а где же мы узнали о ней - о счастливой жизни, - чтобы так ее хотеть? Где мы ее видели, что уже успели полюбить? "Я и бьюсь над вопросом, - размышляет Августин, - если это воспоминание, то, значит, мы все были когда-то счастливы…"³.